николай-дорошенко.рф

Поэзия

ОТДЫХ В ПОЛЕ
Вдруг от жары работа стала,
Гул тракторов сменила тишина,
И песня птицы задрожала малой
Каплей и повисла в небе над
Тишиной, готовясь переполнить
Собой и тишину, и полдень....
Но прежде, чем она упала,
Мужчины распластались на земле,
Как будто их земля вдруг приласкала,
И, от тепла её сомлев,
Мужчины затихали, засыпали,
А женщины тревожно и устало
Смотрели в небо. Женщины искали
Возникшей песни каплю малую
И ждали, чтоб она упала.
1966 г.

ПРИЧЁТ
Как над светлой речкой свет сверкал
Да цветами-радугами, да огнем небес…

Как струилася-текла река
Через полюшко, через лес…

Как у наших ноженек ворковала
Голубицей голубая вода…
Ой, да наши ноженьки омывала…

Как по небу чибис кружил-рыдал,
Да крылом махал на прощание…

Как бежали мы по чисту полюшку
За печальницей-птицей печальною,
Чтобы безутешную утешить в горюшке…
1966 г.

* * *
Нет, не повторится осень.
Только дождик будет капать
На протянутые лапы
Мокрых сосен.

Ничего не повторится.
Только птицы улетая,
Как и прежде, опечалят
Наши лица.
1967 г.

* * *
Еще только предчувствие удачи,
А я так щедр, а я уже дарю
Печали все пришельцу февралю, –
Печали он под полы свои спрячет.

Дарю ему листы календаря,
Где каждый день напрасно мною прожит,
Листы календаря февраль умножит
На снегопада выпавшие зря.
1968 г.

* * *
В снег и в дождь голубого апреля
С неба капает солнечный свет.
Неизменны сквозь множество лет
Ритуалы любви и веселья.

У костра, у слиянья огня
С блеском глаз, с беспокойствием рук
Все тропинки, как замкнутый круг,
Убегай и вели догонять.
1968 г.

БЫЛИЦА - НЕБЫЛИЦА
1.
У горюшка голос ласковый,
Волком оно не рыщет
Горюшко светлой сказке
Из нас полотно вытчет...

2.
Русь, как плеть,
За Урал концом.
Петь – не спеть
В вино лицом.

Кому на Руси?..
Да что там...
У кого ни спроси...
Вот то-то!

Не было ни кола,
Ни двора,
А по утрам
Звенели колокола
И в божьих храм
Зазывали, как зазывалы,
И Русь крестилась,
И Русь зевала...
– Господи, прости нас!

3.
Ой, да в телеге летом,
Ой, да зимою в санях –
Ветреный (может ветер?),
Странный, (а может странник?),
Ветреный-странный кто-то
Ехал на эшафоты!

Кто смеет, тот пусть осудит
За то, что честным людям
Он обещал:
– Я буду
Знамением у судьбы,
Дорогою в те края,
Где не Христос – он был! –
Где только вы, да я!
А впрочем, меня не слушайте,
Слушайте не слова, –
Отдам я не Богу душу,
Отдам свою душу вам!
Берите!
Она изнежена –
На то она и душа!
Берите ее бережно,
Не дыша!
Спрячьте под ней всю землю,
Спрячьте, да на века!
А впрочем, похожи все мы
На белые облака!

3.
Мужики угрюмые
Из дальних далей
Пришли послушать.
Долго думали,
Долго гадали
И порешили:
– Лучше
Пусть этот странник сам
Смысл слов своих объясняет..,
Не даром ведь пил вино!

Я там был,
Я сказал:
– Чудеса!
На кого, мужики, пеняете?
Он умер уже давно!
1969 г.

ОДИНОЧЕСТВО
Казалось бескрайним море,
И было в запасе время,
Дороги тянулись долго,
Дороги не обрывались,
А прятались там, где небо
Свисает за горизонт.

Свое отшагав от дома,
Растаяла наша юность.
Но знаю я то, что снова
Осталось в запасе время.
Что ж небо перед глазами
Синеет сплошной стеной?
1970 г.

ВИНОГРАДНИК
1.
Ладони обжигал нам виноград,
как глину, превращая их
в предметы украшения земли,
в сосуды для хранения добра.

И сладкою затем была усталость,
когда земля качалась колыбелью,
когда звезда далекая над нею
плыла, когда, как в детстве, парус

нам снился и, когда звезде
вослед мы уплывали, не печалясь
и с виноградником, и с домом не прощаясь,
по тонкой и сверкающей воде.

2.
Священно место, где постиг
я труд и отдых, где к рукам
твоим я шел, как к родникам –
то место было быль и миф!

Священный час готовить брагу
и ждать, когда созревший сок
драчливо постучит в висок...
О, превращенье светлой влаги,

которую из недр земли
по капле виноградная лоза
нам отдала, в желанье знать,
как труд и отдых наш велик!

3.
То было время! И досрочно
нам прерывало ожиданье,
смывало между нами грани
море. Мы смотрели в море молча,

со страхом и смятеньем пред
глубиной его и высью,
пред каждою своею мыслью
о множестве надежд и бед.

Но оглянулись мы на свист
протяжный, тихий, леденящий
и догадались: это плачет
летящий к морю желтый лист.

4.
Но вслед за тем листом – второй,
И, словно покидая праздник,
летели листья. Виноградник
так быстро опустел... А мы с тобой

печально постигали, что
у чувства одиночества есть сходство
с ветвями, с обнаженным их уродством,
с их непреодолимой немотой…

И возникал вдруг где-то в небесах
изогнутый и тонкий птичий клин
и, словно эхо, поднимал с земли
и нес над нами наши голоса.

6.
А ночь к нам снизошла, как дух
не существующих уже
предметов, и на рубеже
переломленья ночи в круг

сомкнулись разобщенные тела
и началось вращенье их,
и нас увлек неслышный вихрь
вращенья этого. Плыла

вне круга лишь звезда, но то
была судьба... И над собой
мы видели пронизанный судьбой
звёзд виноградных зреющий npoстop.
1971 г.

* * *
В послепраздничныи день,
в совершенно обычный
день,
когда ветер
лихо, как деревенский подпасок,
вслед за времен мчится
и погоняет его, чтоб успеть до заката,
в день, когда старики,
глядя времени вслед, и сутулясь, и горбясь,
скажут: "Время летит незаметно!" –
в совершенно обычный
день
сосчитаю и я в нашем птичьем лесу
все годичные кольца на пнях
без раздумий и без сожаленья.
1971 г.

* * *
Лодка коснется тихой заводи,
Качнется, птиц переполошит...
Мы не сойдем с тобою на воду,
На солнечную тонкую дорожку.

Нет, не сойдем, и даже помыслов
Об этом меньше с каждым днем,
И с каждым днем мы все беспомощией
И все спокойнее живем.

А, впрочем, если и захочется
сойти, то вдруг заговорим
о том, что только в одиночестве
актер с лица смывает грим.
1971 г.

* * *
Шум, истончившись на ветру,
был прерван и повис, как провод,
к подножиям деревьев. Лес
стал фотоснимком, на котором,
вцепившись в небо острыми ветвями,
повисла мышь летучая – зима.
И в ее белом альбиносьем теле
морозным сквознячком бродила кровь.
Беззвучный холод замыкал окружность
пространства городов и деревень.

И, не прервавши нить повествованья,
и не найдя причин для продолженья,
смотрели мы в заснеженные окна.
А время распрямляло свои русла,
текло и шевелило очертанья
и городов, и деревень, и леса...
1971 г.

* * *
Когда отдыхает
у порога
нашего дома
земля,
листья золотом
устилают
дорогу,
птичье пение
украшает
сад,
и вопросы
перенаселения
мы решаем,
прижавшись друг к другу.
1971 г.

В ДЕТСТВЕ
Ласточки садились
на провода.
Они всегда
очень любили
щебетать стихи
и были уверены,
что плохих
стихов не бывает.
Шмели одевали
на каждое крыло
по кусочку росы.
Было светло.
Сверкали часы.
А в дождь
толстый маятник был похож
на большую каплю,
которая
так и не
упала
на пол.
1971 г.

* * *
Все было так: привычно и светло
в тазу ждала согретая вода;
прозрачно пузырился над столом
мой первый крик;
блестели провода;
кружились ласточки,
и на короткий миг
на малую мою ладонь
садилась вдруг одна из них.
А вечером в печи пылал огонь,
и надомною наклонялась мать.
Я слушал только сказки.
Мне
была дана способность понимать
всё то, что не случалось на земле.
1972 г.

* * *
В моем окне
живет пейзаж.
Там ласточки и дети суетятся,
там лето на рассвете
просыпаться любит,
а люди там живут
по замыслу неведомого мне
художника .
1972 г.

* * *
Это уже во сне
я отрывал от ног
толстую кожу ботинок,
отрывал от горячей спины
рубаху
и, незримый,
вдруг просыпался,
чтобы обжечь тишину
ровно дышащей ночи
безъязыкою мыслью о том,
что ты – река.
1972 г.

ЧАСЫ
Звук дома моего – в часах на стенке,
Заветные часы, но все ж
Им то быстрей, то медленнее тенькать,
А мне разоблачать их ложь.

А мне сверять расположенье стрелок
И чувствовать под пальцем холодок
Их механизма, их стального тела,
Сжимавшего пружин упрямый ток.
1975 г.

МОСКВА
Москва, ты навсегда - мое кочевье,
Где не дрожит от топота трава…
Не спрашивай же, кто я, и зачем я
Не произнес, а преподнес сии слова.

Так повелось: за далью даль, за данью
Чему-то дань. И вот уже настал
Тот день, когда всего себя отдал я
Твоим камням и вековым крестам.
1977 г.

МОРЕ
То ты шепчешь, касаясь едва
Легкой гальки прибрежной,
Так что не различимы слова,
Только – нежность.

То ты ропщешь, гряду за грядой
Разбивая о скалы.
Но не слово звучит, а прибой
Или – память.

Громы можешь ты, море, извлечь
Из глубин своего бытия,
Но – не речь, но – не речь, но – не речь…
Так – и я...

* * *
Я одинокий охотник,
Без дома живу охотно,
Сыплю порох под кремень,
И убиваю время.

Так и прошли – во сне –
Детство мое на коне,
Юность в вине и во вне
Того, что должно быть во мне.

Но время тоже не плотник,
Не сеятель и не жнец.
Но время тоже охотник,
У нас с ним один конец.

РЫЛЬСК
На тысячу долгих лет
К горе пришпиленный город
Сначала велик был мне,
Затем стал, как тесный ворот.

Мне так хорошо было в снах
Его запыленных блуждать.
А отряхнув их прах,
Мне вольно было сбежать,

Невольно чтобы узнать,
Что без него в пути
Посеянное – не сжать,
Потерянное – не найти.

ПРОСТЫЕ ИСТИНЫ
Нет дороги труднее, чем та, что
            Потеряна, –
Нет и жизни короче, чем та, что
            Измерена.

Нет и сабли глупее, чем та, что
            Наточена, –
Нет и смерти вернее, чем та, что
            Отсрочена.

ПЕРВЫЙ СНЕГ
Во дворе, все, что дворник не смог убрать,
Вдруг исчезло под белым покровом,
Только в моей душе осталось чуть-чуть
Черных пятен. Но к ним я уже привык.

* * *
Дождь ли шумит, но скорее окончится дождь,
Чем я успею подумать, что ты из дождей
В жизнь мою снова и снова войдешь.
Ты словно дождь - и нигде, и везде.

Ветер ли вскинется, только и ветер
Стихнет скорее, чем я догадаюсь,
Что о тебе эта значит примета.
Ты словно ветер - от края до края.

Разве что ночью, во тьме, во кромешной -
Чувствую, даже почти различаю:
Кто-то с тобою нас звездной, небесной
Пылью венчает…

БАЛЛАДА ОБ ИКОНЕ
СВЯТОГО ГЕОРГИЯ
Среди тишины, покоя,
За самою дальней рекою,
Под вышней охраной небес
Одна деревенька есть.

А в той деревеньке, кроме
Всех прочих домов есть домик,
В котором отца и мать
Учился я понимать.

Для памяти и поклона
От них осталась икона:
Георгий змею поражает,
Змея же ему угрожает.

Лик воина сосредоточен,
Змеюке глядит он в очи.
Копье под его рукою
Полно тишины, покоя.

С такою же тихой властью
Над каждой моей напастью
Мать нитку в иголку вдевала,
Рубаху мне зашивала.

С такой же святой отвагой,
В сиянии слезной влаги,
Отец у военкомата
Меня провожал в солдаты.

…Страну мы сдали без боя,
Не стало в стране покоя,
И тишины не стало.
И жизнь себя – долистала.

Лишь в небе светло да ясно,
Лишь в памяти не напрасно
Мать нитку в иголку вдевает,
Рубаху мне – дошивает,
Отец меня – провожает,
Георгий змею – поражает…


Биография

Проза

О прозе

Статьи

Поэзия

Блог

Фотоархив

Видео

Аудио

Книги

Написать письмо

Гостевая книга

Вернуться на главную

Вернуться на главную
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Система Orphus

Комментариев: