5 сентября 2021 г.

О БЫТОВОМ И БЫТИЙНОМ

Священник и философ Павел Флоренский в своем главном труде «Столп и утверждение Истины» о Понтии Пилате  рассудил так: «Что есть истина?» вопрошал Пилат у Истины. Он не получил ответа, — потому не получил, что вопрос его был всуе. Живой Ответ стоял пред ним, но Пилат не видел в Истине её истинности. Предположим, что Господь не только своим вопившим молчанием, но и тихими словами ответил бы римскому Прокуратору: «Я есть Истина». Но и тогда, опять-таки, вопрошавший остался бы без ответа, потому что не умел признать Истину за истину…» А наш современник иеромонах Иов (Гумеров) обращает уже внимание и то, что «Понтий Пилат принадлежал к той категории римлян, которые утратили веру в существование истины. Он был равнодушный к истине чиновник, который привык видеть всюду лицемерие и презрение к справедливости. Слова его (что есть истина), хотя и были произнесены в вопросительной форме, но реально были репликой уставшего, скептически настроенного, человека. Это подтверждается тем, что он не пытался услышать ответ, а сразу же вышел: «И, сказав это, опять вышел к Иудеями сказал им: я никакой вины не нахожу в Нём».

Писатель же Михаил Булгаков, будучи еще и врачом, находит еще более простую, абсолютно бытовую, причину тому, что для Понтия Пилата ответ на вопрос «Что есть истина?» и собственное мнение о невиновности Христа не имели большего значения, чем его мучительная «непобедимая, ужасная болезнь… гемикрания, при которой болит полголовы».

Эти три толкования одного и того же события я привел, чтобы провести прямую линию между бытийным и бытовым сознанием, без которой будет гораздо труднее понять, почему значения у таких понятий, как Слово и слово, Книга и книга, Человек и человек, могут быть противоположными. Например, Геннадий Зюганов по причине лишь бытовой (надо было заново делать политическую карьеру) в самый трагический миг нашей отечественной истории вдруг оказался главным наследником всего политического капитала исчезнувшего с лица земли Советского Союза. Потому и в нынешней предвыборной гонке он заявил следующее: «Положите Нагорную проповедь Иисуса и рядом Кодекс строителей коммунизма — один в один, вы просто ахнете». То есть, «гемикранией» для Зюганова в данном случае оказался, конечно же, электорат, уже догадавшийся, что кроме мечты благополучно дожить в депутатском кресле никаких иных чаяний и надежд у лидера коммунистов нет. А был бы Зюганов лидером не бытовым, давно собрал бы он съезд и в свойственной ему напористой манере объявил: «Мы должны наконец-то назвать главную причину предательства нашей страны Горбачевым и многими другими партийцами. А причина заключается в том, что, как предупреждал Достоевский, если «Бога нет, то всё позволено». Ведь еще Каутский обращал внимание на сходства между коммунизмом и первыми христианским общинами, в которых люди делились не на сословия, а лишь на братьев и сестер со всеми вытекающими отсюда социальными и моральными обязательствами друг перед другом. А мы свое мировоззрение выдернули из его почвы и самонадеянно решили, что оно не усохнет. Я считаю, что надо нам в почву вернуться».

К сожалению, не могу я найти не бытовые причины также и в возражениях Зюганову со стороны наших священников. Вот, например, слова протоиерея Федора Бородина: «Как мы видим из истории воплощения идей коммунизма, у коммунистов вслед за основателями Карлом Марксом и Энгельсом, Лениным... была лютая ненависть к Богу. И, под лозунгами заботы о ближних, дела их свидетельствовали о ненависти к окружающим людям, потому что кровь лилась рекой и это никак не может быть названо действием, которое имело своей целью реализовать любовь к ближнему".

Но тогда почему же, когда Советский Союз рухнул, то вместе ним сразу же обрушилось и всё то, что во всем цивилизованном мире сохраняло в себе остатки христианской морали?

Да, в бытовом смысле это вроде бы еще и не катастрофа, поскольку кто как хочет, тому так и жить можно. Но на онтологическом, бытийном уровне получилось так, что если и Советского Союза нет, то уже в самом безбожном смысле все позволено. Более того, сама безбожность стала уже обезбоженной. И если у нас в России эта обезбоженность пока еще не позволена однополыми браками и передачей детей для воспитания в однополые семьи, но на уровне социальной и культурной политики наше переставшее быть атеистическим государство не имеет уже и цели «реализовать любовь к ближнему».

А разве для жизни души обезбоженность в отношении к ближнему не то же самое, что и обезвоженность для жизни телесной? Например, можно ли утверждать, что душа, ради жизни вечной не проявляющая деятельной любви к ближнему, это все еще живая душа?

Я бы не решился задавать эти вопросы, если б они только одному мне пришли в голову, если бы не было на них ответов, например, у  митрополита Антония Сурожкого: «Пророк Исаия в одной из глав своей книги говорит: «Утешайте, утешайте народ Мой» – это слова Божии к нему и, конечно, к нам. “Утешайте” – это значит – поймите, в каком горе весь мир: и материально, и по своей растерянности, и духовно, по своей обезбоженности. Это значит – принесите в этот мир утешение, ласку Божию, любовь Божию, заботливость Божию, которые должны охватывать всего человека. Нет смысла говорить человеку о духовном, когда он голодает, – накормим его; нечего говорить о том, что человек в своем миросозерцании ошибается, когда мы не передаем ему живой опыт Живого Бога».

Все значительные исторические события – это совокупность бесконечного множества причин и следствий, которые на бытовых уровнях в лучшем случае параллельны одни к другим, а не взаимоотрицаемы. Только в проблесках бытийного самосознания среди этого хаоса может возникнуть общие центр притяжения, и у многих людей появляется возможность на краткий миг ощутить не свое «я», а себя как часть едино и вдохновенно звучащей симфонии. Даже и когда подобные симфонии опрощаются до простого бытового шума и по причине несоответствия обретенного было смысла жизни с самой жизнью все вдруг заканчивается катастрофой, то все равно, в результате люди получают возможность вдруг во все-таки общем и все-таки бытийном ужасе содрогнуться.

А для многих подобного рода катастрофы – это еще и повод содрогнуться в маркитантском восторге.

Китаю же повезло в том, что в партийной верхушке у них маркитантов не оказалось. И содрогнувшись именно в бытийном ужасе, коммунистический Китай от бытового шума в своей идеологии отказался, за тридцать лет занял оставшееся вакантным после исчезновения СССР место второй сверхдержавы. Но и на этом не успокоился. Недавно в Китае  телевещательным компаниям было предписано решительно пресекать появление в передачах «женоподобных мужчин» и другой «ненормальной эстетики». Также правительство выступило против пропаганды культа богатства и известности любой ценой. И еще  китайское правительство запретило школьникам играть в видеоигры более трех часов в неделю. На всякий случай запретило.

Не думаю, что все россияне уже растворились в бытовом маркитанском шуме своей страны. Просто наступило время той "стабильности", при которой новым элитам удалось создать для себя политическое пространство, параллельное всем остальным гражданам.

Но все же во время выборов этим остальным гражданам предоставляется ритуальная возможность просунуть свой бюллетень в щелочку избирательной урны.

А поскольку эта щелочка является единственной точкой, в которой параллельные российские миры соприкасаются, то на выборы я приду.

И проголосую за КПРФ не в надежде на Зюганова, а чтобы не забывать о том, что тридцать лет тому назад только у наших коммунистов был такой же шанс избежать катастрофы, как и у коммунистов Китая.

Хочу дать шанс нашим коммунистам свою верхушку обновить и партию из бытовой превратить в бытийную.

Биография

Проза

О прозе

Статьи

Поэзия

Блог

Фотоархив

Видео

Аудио

Книги

Написать письмо

Гостевая книга

Вернуться на главную

Комментариев: