 << Ранее Далее >>> 03 февраля 2014 г. История СССР История СССР имеет длинную предысторию; персонажи, которых мы считаем в истории СССР ключевыми, может быть, даже и не отдавали себе отчета в том, в какую историю они попали. А все начиналось в 2315 г . до нашей эры, когда после кровопролитной гражданской войны царь города Аккада Саргон стал "истреблять сильных", когда его внук Нарам-Суэн (2236-2000) провозгласил себя богом Справедливости и все в его стране принадлежало уже ему, и все трудились на общее благо, а писцы записывали вклад каждого в общий амбар, чтобы всех вознаградить по труду, чтобы государство могло регулировать справедливость не наугад. А чтобы никто не попадал в долговую или иную кабалу, с определенной периодичностью над зиккуратом, воздвигнутым в честь бога-царя, поднимался дым. И это обозначало, что должник опять был ничего никому не должен, что опять все равны.
Часть 1. Если, особо не заморачиваясь, попробовать ответить, чем человек отличается от животного, то можно сказать так: животное свою жизнь полностью подчиняет тем вызовам, которые находятся внутри пищевой цепи (системы передачи энергии от организма к организму, в которой каждый предыдущий организм истребляется последующим), а человек вынужден отвечать еще и на вызовы нравственные, для пищевой цепи значения не имеющие. Наличие интеллекта, необходимость вооружаться не только инстинктом, а и знаниями, высочайшая техническая оснастка и даже способность к самопожертвованию ставят человека лишь на вершину пищевой цепи, но не отличают его от животных, поскольку интеллект есть у собак (моя собака породы лапландский вальдхунд различала смысл более ста слов и таких моих команд, как "принеси тапочки!", "где мама?", "помолчи" и т.п.), вороны способны, роясь на помойке в поисках пищи, решать технические задачи, морские котики на сытый желудок развлекают себя веселыми и остроумными играми, увидавшие себя в зеркале слоны повышают свою самооценку, муравьи и пчелы сумели создать высокоорганизованный социум, термиты живут в высотных строениях с великолепной системой вентиляции, божьи коровки, как истинные кочевники, пасут стада тли и питаются её молоком, в сообществах приматов, как и в самых цивилизованных государствах, ведется постоянная борьба за власть, а в самый ответственный момент даже появляются "политические" партии, касатки и дельфины обучают свое потомство самым сложным приемам охоты, которые у каждой из изолированных одна от другой стаи – свои, кошка не спасается бегством, а грозно встает на задние лапы перед самой свирепой собакой, если возникает угроза её котятам. И только человек может жить, как Сократ, не в поисках пищи, а поисках смысла жизни, и умереть так, как Сократ, подчиняясь лишь нравственному выбору. Более мелкий, чем у Сократа, масштаб личности вовсе не предполагает меньшей ответственности за нравственный выбор. Толпа, слушающая речь Сократа в свою защиту, тоже делала свой нравственный выбор. И масштаб коллективной личности толпы был достаточно значим, чтобы от её выбора зависело: либо полис будет возвращаться в пищевую цепь, либо от власти пищевой цепи он будет освобождаться. Всегда был соблазн догадаться, что человечество только по пояс из пищевой цепи высвободилось, что одним народам выпало быть выше пояса, а другим – ниже. Так древние греки не могли признать себе равными в человеческом развитии скифов, живущих, как им казалось, скорее по законам природы, чем красоты. И, например, древняя Спарта представляла из себя государство, где одна часть населения имела гражданские права, а другая (илоты) исполняла роль домашних животных. Англичане и испанцы ничего человеческого не обнаружили в насельниках Нового Света. Да даже и в ХХ веке германцы вдруг заявили о своем превосходстве в том числе и над славянами, принадлежащими к единому с ними расовому типу. Но чаще всего даже не расовые причины, а экономические становились причинами такого деления. С другой стороны, и Иадмон, и Ксанф, оставили свои имена в истории лишь потому, что их рабом был более развитый в человеческом отношении Эзоп. С третьей стороны, политические лидеры Единой Европы, считающие свою цивилизацию самой человечной, а Гитлера – чуть ли ни приматом, не только скрыто практикуют гитлеровский расизм по отношению, например, к православным народам, но в своих интересах используют современных гитлеровцев (новых усташей в Югославии, новых бендеровцев на Украине, эсэсовских легионеров и даже либеральных расистов в Прибалтике и т.д.). То есть, до сего дня остается живым ощущение, что внутри человеческих социумов и внутри всего человечества обыкновенный хищник, застрявший в пищевой цепочке по уши, соседствует с человеком, который, как Сократ, пищевой цепочки касается, может быть, лишь своими пятками. Очень и очень редко внутри национальных социумов и внутри империй верхние этажи занимают нехищники. И никогда не был решающим в человеческой истории соблазн признать, например, человеческое преимущество за народами не агрессивными, дружелюбными, относящимися к другим народам, как к самим себе. Чаще бывает так, что малые народы, сохранившись под защитой неагрессивного, но великого народа, но не получив такого же, как их спаситель, нравственного развития, начинают именно своего спасителя, а не его врага, наиболее ожесточенно ненавидеть и презирать. И чаще бывает так, что этот великий и не агрессивный народ большие блага предоставляет самому хищному малому народу, а не доброму и человечному. При этом внутри каждого из больших и малых народов есть люди пищевой цепи, а есть люди нравственного выбора. Да и вообще человечество уже давно не представляет из себя той гранитной глыбы, в которой полевой шпат, кварц, слюда и обломки всех иных пород сохраняют свое видимое отличие. Бесконечные и кровавые войны, социальные конфликты и социальные катастрофы, как миксер, перемололи эту глыбу в единообразную пыль. И например, одна пылинка восторженно пишет в "Московском комсомольце" от 29.01,14 г о другой пылинке: "В мае прошлого года я снимал цикл телевизионных очерков о наших выдающихся соотечественниках, прошедших войну: о писателях, композиторах, артистах, ученых. Среди героев цикла был, естественно, и Даниил Гранин. Тогда, 9 месяцев назад, он рассказал в интервью об одной из своих многочисленных встреч со школьниками. Девочка спросила его: убивал ли он на войне людей? Писатель ответил: «Я убивал врагов!» «Но ведь они люди!» — возразила собеседница. И Гранин, по его собственным словам, не нашелся, что ей ответить. Возвращаясь мысленно от той короткой беседы со школьницей к вопросам журналиста, писатель сказал: «Те, кто живут сегодня, понимают войну по-своему. И правильно понимают!»". А другая пылинка, читая газету, вспомнит, как возведенный в самые человечные человеки Даниил Гранин в роковом 93-м году призывал "раздавить гадину", под "гадиной" подразумевая уже не врагов, а тех своих соотечественников, которые восстали против бандитских порядков в стране. А третья пылинка будет верить, что это фашисты восстали против Ельцина, мечтавшего всех сделать счастливыми, но не получившего достаточных президентских полномочий. И, таким образом, своим статусом в социуме приравнивается к тому насекомому, в голову которого другое насекомое отложило, как в пищевой контейнер, свою личинку (известен, например, случай, когда плотоядное насекомое Cochliomyia hominivorax, обитающее в Южной Америке, отложило свои личинки в голову туристки из Европы). То есть, когда люди-хищники стали пользоваться не только клыками, а и информационным оружием, пыль гранитная стала перемалываться уже и в ничто. Гесиод говорил о "золотом веке", при котором общество состояло только из людей нравственного выбора. Но история знает такой же, но вполне реальный социум первых христиан. Вернувшаяся в пищевую цепочку римская цивилизация бросала их на съеденье львам, распинала, но они так высоко поднялись над ней в свою духовную сферу, что, может быть, даже и не различали устремленной к ним ярости и злобы, и потому не воплями отчаяния и страха, а духовными песнопениями встречали они и поедающего их зверя, и палача, вбивающего в их тела гвозди. А закончился золотой век христианства сразу после того, как христиане одержали свою нравственную победу над хищниками. Т.е. едва христианство стало государственной религией, в Церковную ограду вошли уже все, и внутри самой Церковной ограды стали возможными те же противостояния, что и за её пределами. И вот возникает вопрос: что является причинно столь очевидных двух антиподов в человечестве, имеющем единую историю и судьбу? (Продолжение следует)
|
| |
|
| |||||||
