 << Ранее Далее>>> 15 января 2014 г. Наше тоталитарное бла-бла-бла 14 января на телеканале "Культура" была показана передача с таким анонсом "Игра в бисер с Игорем Волгиным. Юрий Трифонов "Дом на набережной". В центре внимания главная тема его творчества – судьба интеллигенции в тоталитарном обществе". То есть, из анонса следовало, что советский режим был тоталитарным, а поскольку Игорю Волгину ныне дозволено клеймить тоталитаризм как систему власти, то, значит, нынешний режим в России не тоталитарный. Но это для "профанов", не одолевших роман Генриха Гессе "Игра в бисер" – необыкновенно скучный по сюжету и стилю. Дело в том, что игра в бисер подразумевает игру пустую, фиктивную. Вот и Генрих Гессе, использовав эту идиому в названии романа, написал о Европе некоего далекого будущего, которая переживает страшную духовную катастрофу. То есть, об экономике там судят творческие работники и наоборот, и всякая интеллектуальная деятельность стала лишь предметом развлечения для публики и, соответственно, важные труды специалистов оцениваются лишь как пригодное или непригодное для времяпровождения чтиво. Я полагаю, что Игорь Волгин знаком с творчеством Генриха Гессе и, называя рубрику именем его самого знаменитого и удостоенного Нобелевской премии романа, он отдавал себе отчет в том, что такие же, как он сам, грамотные люди должны ожидать от его телепередачи пустую, фиктивную игру, а не серьезный разговор людей умных и к заявленным темам неравнодушных. Чтобы проверить свое предположение, передачу о "судьбе интеллигенции в тоталитарном обществе" я просмотрел до конца. Действительно, было сплошное бла-бла-бла. И ничего иного. Искренним было только невольное для всех участников передачи изумление: да как же тоталитарная цензура пропустила этот антитоталитарный роман? И еще с очень уж радостной политкорректностью удивлялись участники телеперадачи: как могли в трифоновском романе дети богатых и бедных семейств между собой дружить и друг в друга влюбляться, если в нынешнем нетоталитарном обществе дочь олигарха и сын дворника, как две параллельные прямые, не пересекаются? Опять же, я полагаю, что Игорь Волгин достаточно умен, чтобы не заявить в своей рубрике тему "О судьбе интеллигенции в современной тоталитарной России". Даже на уже освоенном им уровне бла-бла-бла. Потому что нынешний тоталитарный режим сразу же лишил бы его права вести телепередачу на гостелеканале и, что существенно, тем самым лишил бы его весьма легкого и приличного заработка. Иначе это был бы не тоталитарный режим. Иначе и умный Игорь Волгин не унижался бы до бла-бла-бла. А Герман Гессе оказался провидцем, но лишь отчасти. Да, мы сегодня собственными глазами увидели не только Европу, а и ту Россию, где между идиотами и умными людьми различия не замечаются, где у Ксении по кличке Общак и семейства Пугачева-Галкин рейтинг популярности выше, чем у всей нашей Академии наук и всего нашего Союза писателей России вместе взятых. Но европейский писатель конца первой половины ХХ века, ужаснувшийся узаконенным в общественном мнении знаком равенства между шулером от живописи Пикассо и выдающимися его современниками, полагал, что Европа глупеет по собственной воле. Это мы в своем потерявшем приличия ХХ I веке видим, сколько бюджетных и прочих денег вбухивается в нынешнее "равенство" между гельмановской шпаной и лишенными государственной поддержки художниками профессиональными. Это сейчас даже в "цивилизованной" Франции могут арестовать и оштрафовать за футболку с символикой традиционной семьи, а пропаганда содомотских браков считается законной. А при жизни Германа Гессе мало кто догадывался, что, например, тоталитарную гитлеровскую Германию инвестируют вполне либеральные банкиры США. И Герман Гессе не мог видеть, как мы, "антигорбачевского путча" 1991 года, устроенного (вернее, подстроенного) самим Горбачевым, не мог видеть пьяного беловежского предательства, не мог видеть, как "уравнивали" в правах воров и честных граждан танки в 1993 году, как в 1996 году Ельцин при рейтинге на уровне погрешности был на президентских выборах объявлен победителем. Потому роман "Игра в бисер" сегодня воспринимается, в лучшем случае, как наивный, а в худшем случае, предчувствующий нынешний культурный геноцид как невинную игру, как закономерное следствие нашего добровольного выбора и наших реальных прав и свобод.
|
| |
|
| |||||||
